Не нужно бояться, что жизнь кончится. надо бояться, что она не начнется.
Отчет персонажа Софьи Алексеевны Загурской
Доктор Загурская живет и работает в одном из доходных домов на Сенном. Там же находится и ее кабинет, где она принимает больных. Врач хороший, профессиональный, нищих лечит бесплатно. Поговаривают, что что-то с ней не так, раз она в такой дыре живет да еще и бедняков за так лечит. Она же в ответ на какого-то «Гипроката» ссылается, мол, клятву ему давала, его учитель, видать. Была уволена из академии Пироговой при таинственных обстоятельствах
Получилось поиграть и в "организацию", и в ОБВМ. Строяк под проливным дождем, пропавшие в нужный момент инструменты, доделывание локации, накладки с лабораторией — из жизни, но очень хорошо в итоге легли на сюжет.
Часть 1
***
"Дом Мефистофеля"... Этот доходный дом Раменского определённо проклят. Что ни год, то новая напасть. То взрыв, то текущая крыша. И неизвестно ещё, что хуже для практики. Вместо лечения пришлось делать ремонт в кабинете и просить посетителей подождать. Ждать. Опять ждать!
***
Иван Васильевич Раменский очень любезен и интересуется делами. А какие тут дела, если половину инструментов то ли растащили, то ли переложили в качественное "надёжное место". И когда-нибудь на закате нашей цивилизации сюда прилетит экспедиция на дирижабле и в руинах города найдёт пропавшую пилу, молоток и гвозди. Положим, молоток ещё есть, пусть и плохонький. А вот без гвоздей доделка операционной идет туго.
Благослови, Господи, Веселую Марго и Дарью Владимировну из "Золотой гусыни"!
Сорок гвоздей! Как же мало иногда надо для счастья! Елисей бы смеялся до слёз. Как же, сестра счастлива, что ей подарили полсотни калёных гвоздей. А ведь всего пятый год пошёл с той поры, когда фамилия Загурской звучала в лаборатории Университета и Академии.
***
Мирикли и Марикли Воротниковскири — молодые цыганки — проходят мимо в трактир на Сенном. Танцы-песни-гадания — и вот тебе хлеб насущный. Я порой им завидую. Есть всё же в таком подходе что-то умиротворяющее, что я никак не могу постичь. И эта новая жизнь на выселках, и отсутствие возможностей и подопытных для нормальных экспериментов! Алексей Вронский из доходного дома Кусовой отчаянно старается наладить свою лабораторию. Подпольную, маленькую. Как же я скучаю по своей старой лаборатории! Кажется, забери всё, только оставь её, и я буду почти счастлива и забуду о всей этой дурацкой истории со Смольным. А пока я совсем извелась и, презрев условности, подошла к Вронскому. "Когда?". Вронский нервничает, но потом всё же отвечает. Скоро. Скорей бы! Как же я устала без моих экспериментов. Они мне нужны, как этот чёртов воздух.
***
Сходила прогуляться по Невскому. Всё как всегда. Ротшильды пашут на банковской ниве. Хирурги — на медицинской. Элизабет Грант целеустремленно прошествовала из Медико-хирургической академии Пироговой. Хорошо хоть её не коснулось то расследование и наша ночная операция. В любом случае я ни о чём не жалею. Я пыталась сделать всё правильно. Елисей бы умер без имплантов. А максимы нашего Века Разума... А что "максимы"? "Больные нуждаются в лечении". Что я нарушила?
"Некоторые вещи нельзя изобретать". Так ведь имплант поджелудочной и другие — это новое слово в нашей науке. Ах, если бы не это уголовное дело, что Домокловым мечом повисело-повисело, а потом растворилось, напоследок перерубив ниточку моей карьеры. Доказательств нет, свидетелей нет, подробностей нет. Ничего нет. Даже брата моего Елисея нет. В Санкт-Петербурге так точно. Он бы подал весточку, если бы мог. Если бы был жив. Куда может пропасть человек после операции, о которой знало всего два человека: я и Грант? И Радзивилл... Не будем забывать о княгине. Элизабет говорит, что она тоже знала про нашу ночную операцию накануне моего увольнения и позорного изгнания из "храма науки". Но ведь род Радзивилл всегда был близок Загурским. Это не может быть она. Не должна. Всё, хватит думать и снова и снова возвращаться к событиям четырехлетней давности. Меня красиво подставили со сметами и сделали козлом отпущения. Никакой должности, никакого диплома. Никакой помолвки с Бекетовым-младшим. Хотя это смотря у кого, Ольга Радзивилл, моя бывшая начальница и подруга, похоже очень приглянулась Бекетову-старшему. И кому какое дело, что она приносила мне документы на подпись под видом смет по дипломной работе и ушла в отпуск за пару дней до начала всей этой шумихи? Конец истории.
Но когда же Вронский наладит лабораторию? Я начинаю терять терпение. Жаль, что в лабораторию Университета путь закрыт.
читать дальше
Доктор Загурская живет и работает в одном из доходных домов на Сенном. Там же находится и ее кабинет, где она принимает больных. Врач хороший, профессиональный, нищих лечит бесплатно. Поговаривают, что что-то с ней не так, раз она в такой дыре живет да еще и бедняков за так лечит. Она же в ответ на какого-то «Гипроката» ссылается, мол, клятву ему давала, его учитель, видать. Была уволена из академии Пироговой при таинственных обстоятельствах
Получилось поиграть и в "организацию", и в ОБВМ. Строяк под проливным дождем, пропавшие в нужный момент инструменты, доделывание локации, накладки с лабораторией — из жизни, но очень хорошо в итоге легли на сюжет.
Часть 1
***
"Дом Мефистофеля"... Этот доходный дом Раменского определённо проклят. Что ни год, то новая напасть. То взрыв, то текущая крыша. И неизвестно ещё, что хуже для практики. Вместо лечения пришлось делать ремонт в кабинете и просить посетителей подождать. Ждать. Опять ждать!
***
Иван Васильевич Раменский очень любезен и интересуется делами. А какие тут дела, если половину инструментов то ли растащили, то ли переложили в качественное "надёжное место". И когда-нибудь на закате нашей цивилизации сюда прилетит экспедиция на дирижабле и в руинах города найдёт пропавшую пилу, молоток и гвозди. Положим, молоток ещё есть, пусть и плохонький. А вот без гвоздей доделка операционной идет туго.
Благослови, Господи, Веселую Марго и Дарью Владимировну из "Золотой гусыни"!
Сорок гвоздей! Как же мало иногда надо для счастья! Елисей бы смеялся до слёз. Как же, сестра счастлива, что ей подарили полсотни калёных гвоздей. А ведь всего пятый год пошёл с той поры, когда фамилия Загурской звучала в лаборатории Университета и Академии.
***
Мирикли и Марикли Воротниковскири — молодые цыганки — проходят мимо в трактир на Сенном. Танцы-песни-гадания — и вот тебе хлеб насущный. Я порой им завидую. Есть всё же в таком подходе что-то умиротворяющее, что я никак не могу постичь. И эта новая жизнь на выселках, и отсутствие возможностей и подопытных для нормальных экспериментов! Алексей Вронский из доходного дома Кусовой отчаянно старается наладить свою лабораторию. Подпольную, маленькую. Как же я скучаю по своей старой лаборатории! Кажется, забери всё, только оставь её, и я буду почти счастлива и забуду о всей этой дурацкой истории со Смольным. А пока я совсем извелась и, презрев условности, подошла к Вронскому. "Когда?". Вронский нервничает, но потом всё же отвечает. Скоро. Скорей бы! Как же я устала без моих экспериментов. Они мне нужны, как этот чёртов воздух.
***
Сходила прогуляться по Невскому. Всё как всегда. Ротшильды пашут на банковской ниве. Хирурги — на медицинской. Элизабет Грант целеустремленно прошествовала из Медико-хирургической академии Пироговой. Хорошо хоть её не коснулось то расследование и наша ночная операция. В любом случае я ни о чём не жалею. Я пыталась сделать всё правильно. Елисей бы умер без имплантов. А максимы нашего Века Разума... А что "максимы"? "Больные нуждаются в лечении". Что я нарушила?
"Некоторые вещи нельзя изобретать". Так ведь имплант поджелудочной и другие — это новое слово в нашей науке. Ах, если бы не это уголовное дело, что Домокловым мечом повисело-повисело, а потом растворилось, напоследок перерубив ниточку моей карьеры. Доказательств нет, свидетелей нет, подробностей нет. Ничего нет. Даже брата моего Елисея нет. В Санкт-Петербурге так точно. Он бы подал весточку, если бы мог. Если бы был жив. Куда может пропасть человек после операции, о которой знало всего два человека: я и Грант? И Радзивилл... Не будем забывать о княгине. Элизабет говорит, что она тоже знала про нашу ночную операцию накануне моего увольнения и позорного изгнания из "храма науки". Но ведь род Радзивилл всегда был близок Загурским. Это не может быть она. Не должна. Всё, хватит думать и снова и снова возвращаться к событиям четырехлетней давности. Меня красиво подставили со сметами и сделали козлом отпущения. Никакой должности, никакого диплома. Никакой помолвки с Бекетовым-младшим. Хотя это смотря у кого, Ольга Радзивилл, моя бывшая начальница и подруга, похоже очень приглянулась Бекетову-старшему. И кому какое дело, что она приносила мне документы на подпись под видом смет по дипломной работе и ушла в отпуск за пару дней до начала всей этой шумихи? Конец истории.
Но когда же Вронский наладит лабораторию? Я начинаю терять терпение. Жаль, что в лабораторию Университета путь закрыт.
читать дальше